Протоиерей Константин Лисняк
Как Церковь относится к рассказам об опыте людей, переживших клиническую смерть?
Чего только не выдаёт интернет по запросу «клиническая смерть»! Суеверия, мистика, нагнетание страха, откровенная глупость. Однако от правды никуда не деться: переживания людей, переживших это состояние, порой действительно впечатляют. Как относиться к рассказам людей о такого рода опыте? Что по этому поводу говорит Церковь? Нам ответил протоиерей Константин Лисняк, благочинный Соледарского округа.
Эта тема мне, человеку с медицинским образованием, очень интересна. Мозг человека — очень сложное устройство, с которым не сравнится ни один компьютер. Это целая вселенная, которую наука только начала изучать. Богословие тоже утверждает, что все мы — сложноорганизованные существа. Каждый человек имеет три составляющие — тело, душу и дух. Было бы слишком просто думать, что жизнь венца творения заканчивается в момент остановки сердца.
Как Церковь относится к смерти? — как ко временному разлучению души с телом. Мы знаем из Священного Писания, что перед нами грандиозная перспектива воскресения всех людей, Страшный суд и Царство Славы, которое наступит после этого. Будет изменение вселенной и преображение всего видимого и невидимого — новая земля и новое Небо. Зная это, мы понимаем, что смерть тела — не конец жизни.
Что происходит с человеком в состоянии клинической смерти?
Что представляет собой смерть живого организма? Остановка сердца, прекращение кровообращения, умирание мозга в течение пяти-десяти минут — в зависимости от окружающей обстановки (холодно или жарко). Реанимационные мероприятия — искусственная вентиляция лёгких и непрямой массаж сердца — могут проводиться после остановки сердца в течение пяти минут, после этого начинаются необратимые процессы в мозге, который первым реагирует на изменение концентрации кислорода в крови.
Известны многочисленные свидетельства, что люди в состоянии клинической смерти что-то видели: себя со стороны или то, что происходило в другой комнате. Самым известным исследованием этих впечатлений до сих пор остаётся книга Реймонда Моуди «Жизнь после жизни». Православному читателю может быть также известна книга иеромонаха Серафима (Роуза) «Душа после смерти», где также собраны свидетельства людей, переживших клиническую смерть.
Как же относиться к такого рода свидетельствам? Главный авторитет православного человека — Христос. Он говорит нам о загробной участи души в притчах. Например, притча о богаче и Лазаре: какие выводы о загробной жизни можно из неё сделать? Богач помнит свою земную жизнь, он узнаёт Авраама и Лазаря, переживает о своих родных, то есть пребывает в адекватном сознании, понимает, что и где происходит. Мы также узнаём, что спастись человеку возможно, у каждого есть средства для спасения: Церковь, Священное Писание, таинства. Жить надо в целомудрии, послушании и простоте, стремиться к святости — и тогда удастся избежать тех мест, о которых говорить человеческим языком не получается. Наша речь немощна, чтобы выразить то, что происходит вне Божьей любви, это за пределом слов. Что ждёт тех, кто постарается жить с Богом? Вспомним апостола Павла. В послании к Коринфянам он со смирением говорит о себе в третьем лице как о человеке, который «был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор. 12:4). Как удивительно, что даже один из величайших проповедников христианства не мог выразить, что услышал и увидел в раю!
Таким образом, мы видим, что загробная участь открывалась святым, подвижникам, апостолам. Предание Церкви имеет множество таких свидетельств. В этом ряду можно вспомнить блаженного Андрея, Христа ради юродивого. Он замерзал зимой в лютый мороз, и в состоянии, близком к смерти, был взят в райские обители, где видел угодников Божиих. Такие свидетельства нас отрезвляют, помогают мобилизовать свои духовные силы и трудиться ради спасения.
Несвятой человек тоже видит что-то духовное или просто галлюцинации?
Нам неизвестно, куда попадает человек в таком состоянии. Могу предположить, что всё зависит от того, как и чем этот человек живёт.
Мы должны помнить, что наш Бог — это не бог ужаса и смерти, не громовержец какой-нибудь. Наш Бог — это Любовь, он добр и милосерден, жалеет нас настолько, что Сам пришёл и воплотился ради нашего спасения. Он стал частью этого мира, чтобы спасти нас. Две тысячи лет назад произошли удивительные вещи. Осознавая это, можем смело предположить, что умирая, человек попадает в духовный мир, в руки Творца и Создателя — самое безопасное место во всей вселенной. Другое дело — когда человек живёт как демон: он исключает саму возможность быть в общении с Богом, ему противно всё святое.
Дифференцировать впечатления, полученные человеком во время клинической смерти, безусловно, нужно. Мне кажется, в этом вопросе можно ориентироваться по духовно-нравственному состоянию человека после пережитого. Если он начинает ходить в храм, воцерковляется, кается, молится, всех любит, прощает, ведёт благочестивый образ жизни — всё произошедшее и увиденное явно от Бога. Это тот случай, когда Господь позвал, коснулся души и сердца. Причём увиденное не обязательно может быть благостным. Один мой знакомый в состоянии тяжелейшего пьяного угара заснул и пережил какое-то странное состояние, в котором ему было что-то показано. После этого он перестал пить, курить и сквернословить, начал работать при храме — и ушёл в монастырь. Произошло его полное перерождение. Он никогда не рассказывал, что именно видел, только начинал плакать при воспоминании о том событии. Когда же человек начинает рассказывать всевозможные страшилки, утверждать, что надо идти за правдой в какую-то секту или читать евангелие от сатаны — это явно не от Бога; если он в унынии, депрессии, склонен к суициду — то, скорее всего, соприкоснулся с бесами, и эта встреча оставила такой тяжёлый отпечаток.
Я бы посоветовал людям, которые что-то видели и пережили во время клинической смерти, ориентироваться на мнение святых отцов. Со своими вопросами можно обращаться к современным пастырям — благо, их, имеющих о себе смиренное и скромное мнение, сейчас немало. Они могут дать хороший совет в такой ситуации, оценить духовное состояние человека.
Что ответит вернувшемуся с того света священник?
Всё зависит от того, что именно пережил человек и о чём спрашивает. Я обычно в таких случаях не лезу в душу. Отвечая, пользуюсь правилом: ответ должен быть в два раза короче, чем вопрос. Ограничиваюсь рамками вопроса, потому что, если у человека не болит, значит, ему не интересно, что я скажу. Если болит, то он сам будет спрашивать. Спросили о конкретном — отвечаю коротко и по существу, а дальше остаётся только ждать дальнейшего движения души и сердца. Перед ответом нужно обязательно помолиться, чтобы Господь вразумил, что и как ответить человеку.
Мне очень близки слова священника Александра Ельчанинова по поводу границы между нашей жизнью и миром усопших:
«Смерть близких — опытное подтверждение нашей веры в бесконечность. Любовь к ушедшему — утверждение бытия другого мира. Мы вместе с умирающим доходим до границы двух миров — призрачного и реального: смерть доказывает нам реальность того, что мы считали призрачным, и призрачность того, что считали реальным».
Очень глубокая мысль. Что нам кажется фундаментальным, бесконечным, вечным? Наша жизнь. На самом деле это призрачность. Опыт переживания смерти, в том числе и клинической, — очень хорошее подспорье человеку, поскольку даёт возможность найти точку опоры в духовной жизни. Он может созреть до мысли, что его маленький семейный рай в любой момент может закончиться — и начнётся какая-то другая, грозная реальность. Человек духовный благодаря такому опыту может полностью изменить свою жизнь, известны случаи, когда люди уходили в монастыри, чтобы посвятить себя Богу. Один из святых после пережитой клинической смерти говорил: «Если бы вы знали, дети мои, как страшно осуждать ближних!» Всё очень индивидуально, и потому невозможно сказать что-то конкретное о таких ситуациях. Мы можем судить только по плодам — то есть смотреть, с чем человек выходит из пережитого, и исходя из этого помогать и поддерживать.
Беседовала Екатерина Щербакова
