Протоиерей Сергий Дворянов

Храм приносит в места заключения свет и надежду

В чём сложность работы с заключёнными? С какими проблемами сталкивается священник, работающий в СИЗО? Как найти подход к малолетним преступникам? — Об этом и многом другом рассказывает протоиерей Сергий Дворянов, благочинный Артёмовского округа, настоятель храма в честь святителя Николая Чудотворца.

— Отец Сергий, расскажите нашим читателям, в каких направлениях ведётся работа в вашем благочинии.

— Помимо главного нашего служения — богослужений и приходской службы, на которых я сейчас не буду останавливаться, мы ведём работу разного характера. В плане общественных трудов, что несут священники, это окормление СИЗО. Также в селе Весёлая Долина отец Александр Жмуденко окормляет психоневрологический интернат для душевнобольных людей. Там он служит молебны, причащает больных.

Конечно же, работают воскресные школы при храмах. При Артёмовской школе искусств существует отделение духовной культуры, на котором дети получают как музыкальное, так и духовное образование. Раньше у нас было казаческое движение, но в нынешнее время пик увлечения им спал.

Планируем при нашем храме в честь святителя Николая Чудотворца создать большую воскресную школу и духовно-просветительский центр при ней. Также намерены окормлять спортивные секции, которым небезынтересно общение со священником. Уже удалось наладить контакт с некоторыми, хочется продолжать общение с этими ребятами, просвещать их. В частности, возить их в паломнические поездки.

Мы ведём и волонтёрскую работу. При каждом храме есть приходской социальный работник, который занимается выявлением нуждающихся, сбором средств для них. Помогаем беженцам из Донецка, Горловки, других горячих точек нашей области — тем, кто остался без крова или средств к существованию, попал в больницу.

— В настоящее время как обстоят дела с переселенцами? Их так же много?

— Волна переселенцев уже спала. Большое количество людей уехали домой. Ведь бесплатно жильё никто не даст, а снимать очень дорого. Государство может помочь разве что общежитием. Мы, к слову, помогали многодетным семьям, что жили в общежитиях нашего города.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее о вашем служении в СИЗО. С чего начиналась эта работа, чья идея лежит в её основе?

— Эту работу мы ведём уже около пятнадцати лет. Духовное окормление православными священниками пенитенциарной системы было организовано по благословению митрополита Донецкого и Мариупольского Илариона (на тот момент управляющего Горловской епархией — прим. ред.). Идея принадлежала Алексею Семёновичу Богданову, это он стал активно заниматься заключёнными. Благодаря его настойчивости в Донецкой и Горловской епархиях было организовано такое служение.

Митрополит Иларион назначил священников, которые должны были заниматься этой работой. Одним из них был я. У нас есть СИЗО, где я и начал работать. Всё начиналось с проведения бесед с заключёнными. Тогда там была так называемая хозгруппа православных заключённых. С ними проводили беседы каждую субботу. Потом у начальника возникло желание построить на территории изолятора храм. Получили благословение — и в 2007 году начали строительство.

Храм вырос быстро, за два года. Заключённые активно приступили к делу и построили типовый храм в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных». Я был назначен настоятелем, курировал строительство. Храм был освящён, и с тех пор каждую пятницу мы совершаем там богослужения.

— Какое число заключённых изначально приходило на ваши встречи? Как шёл процесс воцерковления этих людей?

— СИЗО — место, где главенствует дисциплина, поэтому на наши встречи собирали всех. Мы общались, отвечали на вопросы. Работать с заключёнными сложно. Так было в начале, так есть и сейчас. Хочется, чтобы человек понял, что он выбрал в жизни неправильный путь. Донести до него это очень непросто.

В первую очередь Господь ведёт людей, исправляет их. На втором месте — семья. Очень важно, когда близкие люди хотят помочь человеку, поддержать его на пути изменения. Конечно, и священник может активно участвовать в этом процессе. Но, повторюсь, это служение проходило и проходит сложно. Когда эти люди находятся в режиме ограничения свободы, они абсолютно нормальные: опрятные, симпатичные. Казалось бы — живи и радуйся жизни! Но когда они освобождаются, сталкиваются с прежними друзьями, привычками — всё идёт прахом. Вместо храма, вместо борьбы человек выбирает привычный путь — и, как правило, возвращается к тому, от чего уходил.

— Много людей возвращается? Были ли случаи преображения, кардинальных перемен в людях?

— В целом мой опыт свидетельствует о том, что появление храма благотворно влияет на людей, оживляет их. Ведь СИЗО накладывает очень тяжёлый отпечаток на души. Серость, мрачность этого места губительны. А храм приносит в этот мрачный мир свет и надежду.

Заключённых приводят в храм на службы, на литургию. Они исповедуются, причащаются. Но вот интересный момент: никто не хочет становиться на колени. В пост предлагаю помолиться коленопреклоненно — нет! То ли гордость, то ли какие-то их законы не позволяют им этого делать. А ведь коленопреклонение — это свидетельство смирения! А для них это уничижение себя, они не могут это преступить. Конечно, меня это всегда печалит. Ведь пред Богом нужно падать ниц, чтобы Он исцелил, преобразил. А гордо смотреть на Господа и к тому же требовать чего-то — недопустимо, конечно.

Были и те, кто менялся. И находили семьи, и исповедовались, и причащались. И венчания доводилось там совершать, и крещение.

Конечно, это особая сфера служения. Особенные люди. Общение с ними накладывает свой отпечаток. Перед священником проходят сотни самых разных судеб. Есть люди, которые сидят ни за что. Например, несчастный случай привёл к тюрьме, и жизнь нормального человека сломана. Мужчина-фермер случайно толкнул человека, а тот ударился головой и умер. Дали очень большой срок. И вот человек плачет, не знает, как дальше жить… Очень тяжело это видеть.

По разрешению руководства я прихожу для совершения исповеди. Тоже сложно всё. Такие характеры! Кто-то открывается, кто-то — с очень большим трудом идёт на это. Но благодать Божья действует и на этих людей. Он видит их сердца, открывает, меняет — и не только заключённых, но и их родственников. Многие из них своим участием очень помогли в преображении своих близких, находящихся в заключении.

— У них есть возможность посещать службы в вашем храме на территории учреждения?

— Мы служили молебны в тех местах, где принимают передачи. Кто-то активно включался в службу и молитву, а кто-то возмущался, роптал. Людям сложно понять, что мы делаем это из желания помочь. Часто это желание воспринимается в штыки: «Не надо мне помогать, я сам справлюсь!» Но — не справляются, и такая борьба идёт годами.

— Есть какие-то судьбы, которые вам запомнились? Были ли преображения людей, которые вас радуют, вдохновляют?

— К нам приходили люди из разных городов, это мешает наблюдать их путь после освобождения. Были добрые отношения с некоторыми людьми, но общаться спустя время пока не получалось: люди уходили и больше не сообщали о себе. За время войны мы потеряли многие связи с бывшими прихожанами. Но я предполагаю, что некоторому количеству людей мы оказали духовную помощь, и благодаря служению тюремных священников они стали на светлый путь.

— С какими проблемами вы чаще всего сталкиваетесь в своём служении? И какие есть радости?

— Раньше на службах был только отряд хозобслуги из заключённых. Эти люди строили храм и присутствовали на богослужениях. По новым требованиям эта группа сокращена до шести человек (раньше было около ста), и сейчас, к сожалению, многие заключённые не имеют возможности посещать храм. Зато с приходом нового начальника стали ходить на богослужения сотрудники СИЗО. Они составляют общину храма, посещают службы, и это очень радует.

Вот что ещё удивительно: когда мы начинали своё служение здесь, СИЗО было переполнено заключёнными. А после того, как был построен храм, их стало гораздо меньше, треть от изначального числа.

— Вы духовно окормляете только взрослых заключённых?

— Нет. Активная работа проводится и с малолетними заключёнными. Ведь в нашем СИЗО содержатся дети, совершившие особо тяжкие преступления, или те, кто признан неисправимым, требующим изоляции от общества. С ними мы тоже проводили беседы, приуроченные к большим праздникам: Пасхе, Рождеству, Крещению, дню святого Николая, или же просто по случаю. Общались, я окроплял их святой водой. Детские души, измученные грехом — это очень страшно. Очень хочется пробиться к ним!

— Удавалось «пробиться», или они не пускают в себя?

— Вы знаете, удавалось. Всегда стараюсь беседовать не дидактически, не читать лекции, но вызвать их на диалог. Хочется, чтобы что-то отложилось у них в сердце и душе. Дать им духовную опору в жизни.

— Получалось?

— Надеюсь! Они приходили на исповедь, причащались даже. Многие просили крестики для себя. К сожалению, мы не можем крестить несовершеннолетних без согласия родителей, а у многих семьи в других городах, к тому же не всегда благополучные. Думаю, многие из них не виноваты в том, что совершили, поскольку большинство растёт в семьях, где с малолетства они видят грех, беззаконие, пьянство…

— В заключение нашей беседы, что бы вы хотели пожелать вашей пастве и священникам, которые работают на той же духовной ниве, что и вы?

— Чтобы пришёл мир на нашу землю. Чтобы молитвы наши доходили до Господа. Чтобы мы свято жили пред Богом, и чтобы то слово, что священник говорит, отзывалось в душах и преображало их. Чтобы сам священник был образом этого слова, образцом исполнения заповедей Божьих, молитвы, добрых дел, ведь без доброго примера жизни священника нельзя исправить людей и привести их к вере.

Беседовала Екатерина Щербакова