Протоиерей Николай Марковский

«Внутри ощущалась какая-то пустота». Как бизнесмен стал священником

Зайцево — один из тех донбасских посёлков, что страдают от обстрелов до сих пор. Его жители никогда не знают, в какой момент над ними начнут свистеть снаряды, звуки взрывов стали частью их повседневной жизни. Именно там окормляет общину Покровского храма протоиерей Николай Марковский, один из самых активных священников, сотрудничающих с нашим сайтом. Отец Николай рассказал, как сначала отошёл от Церкви, а потом вернулся в неё, чтобы стать священником.

 

Детство в алтаре

Я родился в семье протодиакона горловского кафедрального собора, он отслужил там тридцать лет. Мой дядя — священник, благочинный Мариуполя, там же служит мой брат и другая моя родня. Мой крёстный — архимандрит Андрей (Шокало), который был секретарём Донецкой епархии. С самого раннего детства я находился при храме. Лет в пять-шесть впервые вошёл в алтарь. Как водится, помогал отцу во время богослужений, пономарил. Он забирал меня с утра собой в храм, я находился в алтаре, потом он уезжал по делам или на требы, я бегал по храму, ждал его. Шли годы, я рос. В Горловку приехал митрополит Леонтий (Гудимов), я был у него иподиаконом. По-прежнему моя жизнь проходила при церкви, и храм был моим родным домом. Однако вскоре всё изменилось.

Моя юность пришлась на лихие 1990-е, и, когда я повзрослел и стал юношей, мне захотелось более яркой, насыщенной, интересной жизни.

Отец никогда ни к чему не принуждал. Меня никогда не гнали в храм из-под палки. Я знаю священников, которые с ужасом вспоминают своё детство, когда их насильно отправляли на службы, что для них было пыткой. В нашей семье такого никогда не было, в храм мы шли с радостью. Если не хотелось по какой-то причине идти на литургию — можно было остаться дома. Благодаря этому посещение церкви не было повинностью, мы воспринимали воскресное богослужение как нечто само собой разумеющееся. В пост постоять на службе, помочь чем-то тоже было в радость.

Когда я начал отдаляться от храма, отцу это было неприятно. Он видел, что у меня получалось иподиаконствовать, сожалел, что я стал отдаляться, но всё-таки мне не препятствовал. В те годы упал железный занавес, и к нам хлынули джинсы, жвачки и тому подобное. Сверстники зарабатывали на модную одежду и какие-то вещи, а у меня всего этого не было, я был такой правильный, при храме. Это очень сильно искушало.

 

Казалось бы — всё есть…

В итоге я ушёл в бизнес, занимался торговлей. Потом поступил в медучилище, получил медицинское образование, продолжал заниматься бизнесом. Всё шло хорошо, я женился, у нас родился сын, но с годами я стал чувствовать какую-то неудовлетворённость. Казалось бы — всё есть, можно позволить себе вкусно есть, хорошо одеваться, развлекаться, но внутри ощущалась какая-то пустота, нехватка чего-то важного.

Я всегда много читал, мне было мало внешнего антуража, хотелось большей глубины. Я понимал, что та жизнь, которую веду, — пустая. Она ничем не наполнена, в ней нет смысла. Если живёшь только сегодняшним днём, это похоже на жизнь животного: поел, попил, поспал, что-то сделал. А что дальше? Я поставил себе вопрос: чего мне не хватает в жизни? Не хватало наполненности. Где мне взять эту наполненность? Ответ пришёл сам собой: она — в храме, она приходит тогда, когда живёшь с Богом. Я вспомнил свою жизнь в храме и понял, что тогда был счастлив: на службах, и когда отец брал меня с собой на канон Андрея Критского — очень ярко помню наполненный собор, свечи, себя в алтаре. Помню крестный ход на Пасху — тогда очень трудно было на него попасть, все были пионеры, комсомольцы, меня провозили на заднем сиденье машины, я тихонько выскакивал и бежал в алтарь. Да, тогда я был счастлив.

 

Решение далось нелегко

Решение вернуться в Церковь было для меня непростым. Отец на тот момент уже умер, но у меня остались друзья, с которыми я рос и которые стали священниками. Мы время от времени пересекались с ними в городе, общались. Я видел, что это счастливые, наполненные люди: священники Иоанн Дворянов, Николай Копытько, Василий Туренко. Мы все примерно одного возраста, все дети священнослужителей. Я видел, что они настоящие, живые, им хорошо — почему же мне плохо? Разве я хуже? На семейном совете мы поговорили с женой и решили, что я пойду на приём к правящему архиерею, чтобы он рассудил, как мне быть. Сразу скажу: это решение далось мне нелегко, потому что оно означало необходимость отказаться от того образа жизни, к которому я привык. Я понимал, что придётся отказаться от своих интересов, которыми жил, привычек, которыми дорожил. Но ради будущего — не только моего, но и всей семьи — это решение было принято.

Не буду углубляться в подробности, скажу лишь, что мой священнический путь не был простым: были сложности, искушения, проблемы. Однако на сегодняшний день я служу Богу и людям, я достиг своей цели, я наполнен.

 

Счастлив вопреки войне

Я благодарен Богу, что Он указал мне правильный путь. Мне страшно подумать, как бы сложилась моя жизнь, если бы я остался в миру и не занимался тем, чем занимаюсь сегодня. Я был бы пуст, выжжен. Благодарю своего отца за то, что никогда не приказывал, не давил, но мягко направлял. Не было диктаторских замашек типа «как я сказал, так и будет». Он говорил: «Господь управит, ты вернёшься!» К счастью, храм из моей жизни не уходил никогда, чем бы ни занимался: я ходил на службы, молился, исповедовался, причащался. Я благодарен за то, что у меня всегда были замечательные священники-учителя, которые наставляли и направляли. Их опыт очень пригодился.

Та жизнь, которую я сегодня веду, меня полностью удовлетворяет. Даже когда устаю, что-то не ладится, случаются проблемы, у меня есть ощущение наполненности. Более того: это ощущение есть и у моей семьи. Моя жена работает руководителем воскресной школы. Я вижу, что она получает искреннюю радость от общения с детьми, счастлива заниматься своим делом. Мой сын в этом году поступил в Одесскую семинарию, пошёл по стопам моим и двух его дедов — продолжает династию священников. Дочь у меня читает на клиросе, младший сын помогает в алтаре. Когда идёт литургия, часы у нас читают дети, среди них моя дочь, младший сын в стихаре разжигает кадило или несёт просфоры, рядом во дворе — воскресная школа, я вижу, как туда бегут малыши, и понимаю, что я счастлив — несмотря на то, что совсем рядом идёт война.

Записала Екатерина Щербакова